[float=left][/float]
23 октября 2013 года в Брюсселе прошло заседание Совета Россия – НАТО. Как обычно, Москва активно возражала против строительства элементов ПРО на территории Польши и Румынии при содействии США. Генсек альянса в ходе встречи заявил, что ни НАТО, ни Россия пока не договорились о каких-то параметрах возможного сотрудничества в этой области. «Но мы все согласны, что дальнейшие консультации – это путь вперед», – сказал Расмуссен. «Совместная работа в этой области не получается. Программы ПРО в Европе развиваются, наши озабоченности не учитываются», – зафиксировали с российской стороны.

Когда-нибудь этому периоду в истории страны (в числе многих других, разумеется) дадут наименование «Эпоха махрового непрофессионализма». Это было время, когда гинекологи руководили внешней политикой, кардиологи – сельским хозяйством, а важнейшими вопросами военного строительства занимались женщины из налоговой службы Северной столицы во главе с Главленмебельторгом.

Последствия для любой из сфер, куда вторгались «эффективные менеджеры», как правило, были самыми гибельными. Иногда просто ужасающими и катастрофичными. Не обошло это моровое поветрие и противоракетную оборону.

В этой связи я расскажу небольшую историю. В конце 90-х годов я был командирован от Главного оперативного управления Генерального штаба на заседание рабочей группы по вопросам ПРО, которое проходило в здании МИДа на Смоленско-Сенной, 32. Состав рабочей группы откровенно удивил меня. Это были, что называется, карьерные дипломаты. Кроме меня, из присутствующих никто никогда и ни при каких обстоятельствах не имел отношения к вопросам планирования, боевого применения и тем более эксплуатации систем ПРО.

Вопрос, который стоял в повестке заседания рабочей группы, – пролонгация Договора по ПРО 1972 года. Исключительно по неосторожности (а возможно, по глупости) на первых минутах заседания рабочей группы я негромко спросил: «А что вы тут будете разрабатывать, если из вас, простите, никто и ничего не понимает в вопросах ПРО?».

Что тут началось! Старший группы сказал, что если я немедленно не замолчу, то о моем дерзком поведении будет тут же доложено начальнику Генерального штаба. И мою фамилию просто сейчас же вычеркнут из списков рабочей группы.

Один из дипломатов обиженно сказал мне: «Да я одиннадцать раундов переговоров по ПРО в Женеве выдержал!». По выражению его лица было заметно, что для дипломата одиннадцать раз подняться в атаку и протирать штаны в Женеве являлись вещами из одного ряда событий и явлений. Про себя я подумал: «Попробовал бы ты, сынок, выдержать хотя бы один «раунд» переговоров по ПРО зимой в Сары-Шагане. На пятом году существования полигона ПРО без центрального отопления. В Женеве-то любой дурак и 110 раундов высидит». Но озвучивать эту мысль на столь высоком заседании, естественно, не стал. И до конца заседания рабочей группы рта уже не открывал. Подумал: во-первых, целее буду, а во-вторых, дипломаты абсолютно не нуждаются во мнениях и комментариях специалистов. Все равно они меня не слышат, решил я.

Однако уже тогда, именно в те минуты заседания рабочей группы мне стало пронзительно ясно, чем закончатся переговоры по Договору по ПРО с США. Отечественные дипломаты уперлись рогом всего лишь в одну формулировку: «Договор по ПРО 1972 года – краеугольный камень мировой стабильности и глобальной безопасности».

Противоракетная оборона для «чайников»

Но, как известно, договоры подписываются и соблюдаются при равенстве (паритете) возможностей сторон. С политическими и военными трупами (а это Россия в конце 90-х) никто никаких договоров никогда не подписывает. И тем более их не соблюдает.

А возможность для компромисса по ПРО в начале 2000-х годов, по единодушным оценкам настоящих экспертов, была. Не стоило только изо всех сил упираться в одну-единственную формулировку. Но присмотритесь к любому симпозиуму, конференции, заседанию, переговорам по вопросам ПРО. Кто там главные специалисты? Правильно, дипломаты, политологи, экономисты, юристы и пр. В лучшем случае можно заметить отставных деятелей из РВСН.

Поэтому упорно складывается впечатление, что в МГИМО открылся противоракетный факультет и там созданы кафедры радиолокации, теории электромагнитного поля и техники сверхвысоких частот, радиоприемных и радиопередающих устройств, теории автоматического управления и регулирования, антенных устройств и распространения радиоволн.

Наверное, в стенах МГИМО уже образовались Общество любителей уравнений Максвелла, Клуб ротор ротора вектора зэт е (там, надо полагать, уединяются только истинные поклонники теории электромагнитного поля), усиленно и плодотворно заседает Секция двойного волноводного тройника.

К примеру, не так давно на федеральном телеканале представили одного из руководителей военного ведомства как крупнейшего специалиста в сфере ПРО. А он выпускник МГИМО. Надо полагать, он-то и окончил этот противоракетный факультет и, не щадя здоровья, факультативно занимался в Обществе любителей уравнений Максвелла.

Есть мнение, что людям, ведущим переговоры по ПРО, теорию и практику, относящуюся к вопросам противоракетной обороны, знать вовсе ни к чему. Они типа эффективные «переговорщики» – и этим все сказано (какой все-таки дурак, интересно, придумал это слово – «переговорщик»). Однако обратимся к примерам.

Вот, в частности, не так давно усиленно и интенсивно на всех уровнях обсуждалась тема совместной эксплуатации Габалинской РЛС. Открытым текстом говорю (у Вассермана позаимствовал формулировку) – эта идея не могла родиться в голове специалиста. Она могла возникнуть только в мозгах дипломатов-юристов-политологов. И объясню почему.

Предположим, стороны договорились о совместной эксплуатации Габалинской РЛС. Сразу возникает вопрос: как, в какой форме и куда передавать данные с Габалинской РЛС другой стороне? Ведь не заберешься же на КИЦ (командно-измерительный центр) и не начнешь махать флажками в сторону НАТО, СЕНТО и СЕАТО. Типа – примите информацию, передаю голосом.

С Габалы в этом случае пришлось бы тянуть кабель длиной несколько тысяч километров. Или строить широкополосную радиорелейную линию с ретрансляторами через каждые несколько десятков километров (в силу кривизны земной поверхности).

Допустим, построили, вбухав при этом явно не меньше средств, чем в сооружение самой станции. Теперь надо решать следующий вопрос. Ведь информация от Габалы будет передаваться в принятых в России стандартах. С НАТО, СЕНТО и СЕАТО (и даже обато) это никак не сопрягается. Это значит, надо создавать какой-то комплекс сопряжения. Он будет нашу информацию преобразовывать к стандартам, принятым на Западе. Предположим, решили и эту техническую задачу (весьма сложную, заметим).

Но никто же до этого даже не поинтересовался: нужна ли эта информация американцам (и европейцам) в принципе? А ведь и не нужна на самом деле. Ни по большому счету, ни по маленькому. У американцев есть своя СПРЯУ – система предупреждения о ракетно-ядерном ударе. Она имеет глобальный характер, несколько эшелонов и успешно решает свои задачи в любом уголке Земли.

Так зачем же вокруг вопроса о совместной эксплуатации Габалинской РЛС была поднята такая буча? И сломано столько копий, если вопрос заведомо не имел положительного решения? И как мы сами легко отказались от этой Габалы, когда Азербайджан заломил непомерно высокую цену за аренду станции. А в эту трясину ведь затянули даже первых лиц государства.

Я думаю, это произошло только от незнания элементарных принципов построения системы ПРН и СККП. Ведь политологи и юристы, видимо, не подозревают, в частности, что Габала – это всего лишь щупальце осьминога. А голова, глаза, головной мозг этого осьминога находятся в Солнечногорске. Что самостоятельным элементом любой системы ПРО, ПРН, СККП является система передачи данных (СПД). И технические требования к ней весьма высоки. Для справки: всего одна микросекунда в радиолокации – 150 метров по дальности. Для ПРО это уже весьма существенная цифра. А если бы знали все это (или хотя бы малую часть), то не мололи бы чепухи о совместной эксплуатации Габалинской РЛС. Но ведь трындели же и долгими месяцами.

Поэтому предметом, господа, надо владеть – и никаких других мнений.

Или сидят уважаемые товарищи и обсуждают вопрос эксплуатации совместной с Западом системы ПРО. Хотя с самого начала и неспециалисту ясно, что никакой совместной системы ПРО с нашими заокеанскими партнерами быть не может просто по определению. И всего лишь по одной простой причине. ПРО – это сгусток передовых технологий. Самый что ни на есть передний край развития науки и техники, говоря банально-пафосными словами. Никто, никогда и ни при каких обстоятельствах этими технологиями делиться с «партнерами» и даже со «стратегическими партнерами» не будет. Ибо это есть по факту предательство национальных интересов.

А политологи заумно обсуждают вопрос, кому будет принадлежать кнопка в будущей системе ПРО. Да нет, ребята, никакой кнопки «Пуск» в системах ПРО. ПРО – это полностью автоматическая система. В боевом режиме функционирует без участия человека-оператора (а по-другому и нельзя, когда скорости сближения противоракеты и цели более семи километров в секунду). Например, в отечественной системе ПРО А-35/35М была даже команда, которая блокировала все тумблеры, кнопки и переключатели системы во время боевого цикла, чтобы исключить любое вмешательство человека в боевой режим. Команду на пуск противоракеты в любой системе ПРО дает цифровой вычислительный комплекс.

А сколько копий сломано вокруг так называемой ненаправленности? Между тем система ПРО – это не пушка и не винтовка. Она никуда не направлена, а работает, что называется, вкруговую. И предназначена для обороны участка местности, на котором размещены важные объекты (к примеру, пункты высших звеньев управления, административно-политические центры и т. п., стартовые позиции МБР).

А сколько дипломатов-юристов-экономистов разбили себе лбы с требованием добиться от США «гарантии неприменения системы ПРО» против России? Попробуем этот вопрос разобрать, что называется, на пальцах. Для начала упростим ситуацию. И попытаемся понять, какие тут могут быть гарантии.

Хотя еще до разбора этой задачи надо сразу заявить – США никому и никогда не дадут в этой сфере каких-либо гарантий. И было бы очень наивным ожидать подобного результата.

Но все же представим себе. Над территорией Европы развернулось противоракетное сражение. Вооруженная борьба началась, скажем, между НАТО и государствами Ближнего/Среднего/Дальнего Востока, обладающими ракетными технологиями и соответствующими вооружениями. Россия – не участник конфликта. Стало быть, и гарантий никаких не надо.

Ведь не может же быть такой фантасмагорической ситуации, когда в этом гипотетическом конфликте Восток – Запад над Европейским континентом откуда-то возникла стая российских ракет (и куда-то пролетающих по своим делам). И их американским/европейским системам ПРО сбивать нельзя в силу ранее данных обязательств.

Следующая ситуация. Россия – участник конфликта. Тогда какие могут быть гарантии? Непонятно.

Вот как при таких исходных данных можно добиться какого-то позитивного результата в переговорах по ПРО? Да никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах. Можно добиться только одного – полной потери военно-политического лица, что с завидной регулярностью и происходит.

Весь этот договорный процесс в сфере контроля и сокращения вооружений ни разу еще не дал нашей стране хоть какого-то позитивного результата. Абсолютно ничего, кроме утрат и позора. Перечислим некоторые вехи процесса.

ДОВСЕ образца 1990 года. Когда подписали, сами ужаснулись – как такую хрень вообще можно было подписывать. Почему же так вышло? В ходе работы над документом в Париж посылали не специалистов, а в качестве поощрения нужных людей. Это же были советские времена, когда зарубежная командировка приравнивалась к ордену. Поэтому и ездили не эксперты, а разного рода мелкие жулики и придурки – до политработников включительно. А когда подписали – самим смешно стало.

Договор РСМД. Глупость пополам с предательством национальных интересов. Хотя слово «глупость» здесь, наверное, слишком мягкое. Военно-политический идиотизм – это будет точнее.

Договоры СНВ. Ничего, кроме вреда.

Мораторий на испытания ядерного оружия? Опять же военно-политическая глупость. И долговременный вред.

Возникает вопрос: что делать? А вот что.

1. Прекратить все переговоры по тематике ПРО. Завершить этот процесс, нулевой результат которого виден уже сейчас. И развивать национальные системы. И системы преодоления ПРО вероятных противников.

2. Прекратить все консультации и переговоры по СНВ. Завершить этот процесс раз и навсегда. Или на исторически обозримый срок. Не менее 50–75 лет к этому вопросу не возвращаться. Ни при каких обстоятельствах.

3. Выйти из Договора по РСМД. В одностороннем порядке. И возобновить производство этих систем, крайне нужных для обеспечения национальной безопасности России.

4. Выйти из моратория на испытания ядерного оружия.

И вот это будет политика последовательного отстаивания глубинных национальных интересов Российской Федерации.

Автор Михаил Ходаренок